Меркурий Смоленский, Смядынь, Долгомостье… Слова, наверняка знакомые с детства каждому смолянину. Что значат они для нас? Многое, если вдуматься…
         Страницы книг Вадима Удальцова воссоздают «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Но как воссоздают! Прежде всего – предельно правдиво, ибо писались эти книги во имя правды, той самой правды, которая старательно вымарывалась, вытравлялась из памяти потомков: по словам автора, «…неоднократно переписывались летописи в угоду кровавым князьям в попытках скрыть их жестокие деяния, участие в братоубийственных войнах, содействие татарским захватчикам». Во имя этой правды автор смело ломает навязанные нам «лжеисторией» стереотипы, и предстают перед нами совсем другие «герои»: князь Яровслав «Мудрый» – беспринципный тиран, кровавое чудовище, одержимое жаждой власти; Святополк «Окаянный» – его жертва, оклеветанная и оболганная; Меркурий Смоленский – храбрый воин, не лишённый простых человеческих слабостей, но уж никак не Святой; Владимир Рюрикович – незаслуженно забытый Великий князь Киевский и Смоленский… Со страниц книг Вадима Удальцова на нас, своих далёких потомков, смотрят лица людей, когда-то вершивших историю, именно «лица», а не привычные «маски». И мы видим их такими, какими они, наверное, и были на самом деле, то есть в реальной жизни, а не в воображении предвзятых летописцев, в угоду сильным мира сего растекавшихся «мыслию по древу». Да, персонажи автора вполне убедительны. Во всяком случае, намного убедительнее тех расхожих, «ходульных» образов, которые нам навязала официальная историография. Но сколько за этим труда – кропотливого изучения летописей, монографий, статей – «научных», и не очень!.. Последнее, впрочем, не удивительно, поскольку автор по образованию историк. Восхищает другое – авторская смелость, которая, в сочетании с бережным отношением к достоверным (очень скудным и путанным!) фактам, наводит на мысль: всё могло происходить именно так, а не иначе.
        Не удивлюсь, если среди историков поднимется ропот по поводу того, что образы известных персонажей не укладываются в привычные схемы. Ещё меньше удивлюсь, если среди литературных критиков произведения Вадима Удальцова вызовут недоумение – мол, это не повести и не романы, а нечто непонятное. Да, действительно, не романы и не повести. Это – саги, забытый ныне жанр, столь органичный и естественный в авторском изложении. Не зря же автор называет части своей саги о Ростиславичах «сказаниями», а вместо названия глав указывает место и время действия, стремясь предельно точно выдержать хронологию событий.
           В заключение хочется пожелать, чтобы книги Вадима Удальцова наши «своего» читателя, заинтересованного и благодарного.

           Елена Орлова, член Союза российских писателей.